– Товарищ генерал-лейтенант, не могу знать. Но сигнал уверенный, так что в любом случае примем. Осталось только дождаться.

– Значит, будем ждать, сержант. Хотя больше всего в жизни не люблю ждать и догонять.

На лице радиста появилось выражение, которое говорило о том, что он полностью солидарен с вышестоящим начальством.

* * *

Дверь в кремлёвский кабинет Верховного главнокомандующего тихо открылась, и вошел Поскрёбышев.

– Иосиф Виссарионович, генерал Антонов просится на приём.

– Раз просится, приглашай.

Секретарь Сталина неслышно исчез, и через полминуты в кабинете уже стоял генерал Антонов.

– Надеюсь, генерал Антонов, у вас важные и хорошие новости, – сощурился генсек.

– Товарищ Сталин, советская военная миссия совместно с группой членов Верховного штаба и политбюро Югославской компартии во главе с Иосипом Броз Тито прибыла в район Купреша. В связи с тем что группа прошла с боями восемьдесят километров, сильно обескровлена, дальнейшее нахождение маршала на территории Югославии ставит под угрозу его жизнь. Генерал-лейтенант Корнеев запрашивает разрешение на эвакуацию Верховного штаба, маршала Тито и членов британской военной миссии во главе с сыном премьер-министра Великобритании, Рэндольфом Черчиллем, на авиабазу союзников в Бари, находящуюся в Италии.

Сталин встал из-за стола, несколько раз прошёлся по кабинету. Вернулся к столу и не спеша раскурил трубку. Он решил переложить ответственность за решение этой весьма скользкой проблемы на подчинённых. Спасение югославских лидеров, безусловно, даст ему в руки мощнейшие рычаги морального давления на них. В случае успеха лавры все равно достанутся ему, а в случае поражения – нерадивых исполнителей, не выполнивших приказания вождя, постигнет суровое наказание.

– Передайте Корнееву – пусть действует по обстановке. Но чтобы Тито и младший Черчилль были живы. Обязательно!

* * *

На авиабазе в Бари подполковник Шорников подошёл к двери кабинета своего начальника, полковника Соколова. Из-за двери раздался почти визг Степана Васильевича: «Что ты мне принёс? Отвечай!!! Сгною мерзавца!» Ещё один мужской голос что-то пробурчал в ответ. «Пошёл вон, пока не пристрелил!» – взъярился полковник. Из двери вылетел бледный радист и, ни на кого не глядя, побежал по коридору. Подполковник постучал в уже открытую дверь. «Войдите!» – рявкнул начальник. Шорников на всякий случай пригладил волосы и вошёл.

Малиновый от ярости полковник зверем уставился на него.

– Подполковник Шорников по вашему приказанию прибыл!

– Вот негодяй!

У Шорникова удивлённо поползли вверх брови.

– Да не ты, Александр Сергеевич! Не ты. Но ведь довёл, охламон, – остывал потихоньку Степан Васильевич. – Связь у него, видите ли, во время приёма радиограммы оборвалась. Эх, с каким бы я удовольствием ему голову оборвал. А с другой стороны – как быть?

– А в чем дело?

– Да вот эта свиная мешалка, – последовал кивок полковничьей головы в сторону двери, – это недоразумение, а не человек, принёс мне половину радиограммы, в которой генерал-лейтенант Корнеев просит прислать самолёт третьего июня, а куда и к которому часу, непонятно.

– Может быть, в Дрвар?

– А я почём знаю?

– Товарищ подполковник, давай запросим Москву. Не может быть, чтобы Корнеев не продублировал сообщение через неё.

– Тоже верно. Только ты тут под боком будь, чтобы в случае чего мог сразу взлететь.

– Понял. Есть быть под боком!

* * *

Корнеев от волнения снял фуражку, промокнул себе лоб и протёр околыш изнутри белоснежным носовым платком. «Вот же упёртый мужик!» – устало подумал Николай Васильевич и в который раз принялся доказывать свою правоту Тито.

– Товарищ маршал, вам и членам политбюро и Верховного штаба необходимо на время покинуть Югославию.

– Маршал, видите, не я один так думаю, – встрял в разговор обрадованный поддержкой Николая Васильевича Душан Глигорич. – Как только ситуация благодаря действиям наших частей изменится, вы тут же вернётесь обратно домой.

– Я должен, я обязан продолжать борьбу любыми средствами до последнего вздоха! Свобода или смерть! – бубнил без особого энтузиазма Тито.

– Неужели вы не понимаете, что ваше физическое уничтожение и устранение от освободительной борьбы и есть основная задача операции фашистов? Именно этого они и добиваются, – наседал генерал-лейтенант. – Тогда им откроется колоссальный оперативный простор! Войска, которые сегодня удерживает в немецком тылу партизанская республика, будут мгновенно переброшены на Восточный фронт, и это сильно усложнит победоносное движение Красной армии.

– В этот непростой момент я должен быть со своими боевыми друзьями, – ответил маршал, хотя по его уставшим глазам было видно, что он хочет оказаться где угодно, но только бы выйти из этой ужасной ситуации.

– Смерть в данном случае и будет предательством всего партизанского движения и всех наших боевых товарищей и соратников, – взял за живое своего соотечественника Глигорич. – Многие жертвы будут тогда бессмысленными.

* * *

В Бари обстановка в кабинете Соколова накалилась ещё больше.

– Они совсем охренели! – сказал Шорникову Степанов.

– В чем же это выражается? – поинтересовался подполковник.

– Союзники только что передали мне, – он потряс в воздухе бумагой, – радиограмму, в которой говорится, что вылететь надо в район Купреша, но в ночь на пятое июня.

– Интересно девки пляшут, парни весело поют. Ну хотя бы район выяснили. Там у меня мой штурман наши борта принимает!

– Отлично! Туман начинает рассеиваться!

– А что Москва?

– Пока молчит.

– Пока будем ждать ответа, Степан Васильевич…

– И без тебя знаю! Готовь самолёт к вылету. А пока готовишь, может, получим подтверждение.

– Есть!

* * *

За последние десять дней это была первая приятная новость в штабе операции «Россельшпрунг».

– Перехвачена радиограмма русских, – доложил штурмбаннфюреру Гилберту Гилгоферу руководитель немецкой службы прослушивания эфира.

– Откуда? – делая глоток кофе, поинтересовался тот.

– Передача оборвалась ещё до определения точных координат.

– А чтоб их! – расплёскивая кофе, взвился Гилгофер. Фортуна опять отвернулась от них.

– Зато известно, герр штурмбаннфюрер, что принимала радиограмму англо-американская авиабаза в Бари.

* * *

Лицо госпожи Удачи снова тронула улыбка Джоконды.

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: они запрашивают самолёты поддержки. Тогда, – Гилберт Гилгофер склонился над картой, – нужно начать утюжить вот эти квадраты, – он ткнул в карту карандашом несколько раз. – Обнаружат аэродром – бомбить с особой тщательностью, и на всякий случай пусть сбрасывают бомбы на площадки, которые можно использовать под разовый аэродром. Передайте этот приказ нашей доблестной авиации.